Друзья мои, я полюбил поп.

В самом деле, поп-музыка в последнее время стала разительно приятнее, чем за все последние лет 20. В попе появляются личности. Которых можно слушать, на которых можно смотреть и которым можно верить. Верить (и доверять) ведь очень важно, когда речь идет о тех, кого мы слушаем… К примеру, когда мы слушаем Бритни Спирс и начинаем случайно-вдруг ей верить, мы превращаемся в животных (в отчаявшихся самок), когда мы слушаем Radiohead, мы шаг за шагом приближаемся к болезни. А, предаваясь любви к Эми Вайнхаус, и вовсе впадаем в какую-то глупость…

В последние годы в поп-музыке возникло много здоровья. Много такого, что делает, наконец, поп близким к жизни. А не искусственной выдуманной синтетикой, призванной заполнить паузы между рекламой на MTV. И это при том как раз, что поп нового времени это именно синти-поп и электро-поп — возврат к 80-м на новом витке спирали, но — уже без пластмассовости и кукольности, а напротив, с большим количеством настоящих эмоций, подростковых и чистых, как снег в подмосковье.

Под такую поп-музыку можно жить. И чувствовать себя живым. (А ведь хорошая поп-музыка, да и вообще музыка, наверняка, затем и существует, чтобы дать человеку возможность почувствовать себя живым. Или живее. Если он, скажем, умирает — напомнить, что мол, ты, братец, кончай вола ебать, ты ведь жив пока что. А если слушатель и без того живой, то — позволяет ему свою эту жизненную энергию аккумулировать благоприятным образом и направить куда-нибудь ввысь или туда куда-нибудь, куда надо…)

Почему поп-музыка так меняется — этому может быть посвящено отдельное исследование. Если совсем кратко, тут играют роль две вещи: 1. майспейс.ком (и вообще интернет), 2. тот факт, что закомплексованная музыка инди с одной стороны и беспощадно немелодичная r’n’b и хаус-шняга с другой набили уже, в конце концов, оскомину людям.

Что я имею в виду конкретно, когда говорю о новой поп-музыке? Вот несколько примеров.

Во-первых, конечно же, Little Boots.

Эта девушка со своим домашним реалити-шоу на ютюбе и такими простыми и искренними песенками, как Meddle, с первых же звуков сделала меня своим фаном. Простая англичанка из портового захолустья Блэкпуль сама пишет свои песенки и играет на экзотических музыкальных инструментах типа стилофона (коробочка в стиле ретро, на которой играют палочкой, стилосом) и тенори-она (японская разработка, дизайнерский секвенсор, созданный для того, чтобы музыка была визуально красива). Ну и вообще, девочка приятная. Британские критики уже обозначили ее как открытие года (поставив на первое место BBC Sound of 2009), в один голос зовут ее спасительницей попа и все такое. В общем, рекомендую, вот майспейс.

Во-вторых, это La Roux.

Девочка, которую очень сильно дразнили в школе, и она, чтобы доказать свою состоятельность, из гадкого утенка выросла во взъерошенного лебедя. Что ни слово, то манифест новой поп-культуры, комплименты 80-ым (особенно Боуи и Принсу) и плевки в адрес гитарной музыки и инди. Нервическая барышня, живая. В жизни чем-то похожа на Иру Ржевскую в юности. Вот ее основной хит на сегодня.

А вот несколько подробнее о ней:

«Рыжая толстуха». Так называли Элли Джексон недальновидные одноклассники. Да и кто бы мог подумать, что «пухлая конопатая замухрышка» превратится через несколько лет в модную кибер-поп-диву… Теперь она зовется просто La Roux (что в переводе с французского означает «рыжая»). И гордо рассуждает о том, как меняется в наше время поп-музыка и какими должны быть поп-звезды нового века.

Тогда, в школе Элли сделала все, чтобы подняться над обстоятельствами, и превратиться в прекрасного лебедя: похудела, научилась играть на гитаре, и в итоге стала звездой местных вечеринок. Сейчас мы имеем дело с настоящим бойцом. Внутри которого, однако, живет все тот же ранимый гадкий утенок. Каждая ее фраза – манифест новой поп-культуры, в каждом ее взгляде – нерв поколения.

«Наша музыка это просто поп-музыка, — говорит Элли, стеснительно встряхивая начесанной рыжей челкой. — Мы не пытаемся создать что-то сверхудивительное. Мы пишем поп-музыку, такую, какой она должна быть в нашем представлении. Для нас очень важно, чтобы в поп-музыке чувствовалась личность. Меня, например, раздражает, когда я слышу всю эту одинаковую байду, которая звучит повсюду. Вот когда вы слушаете Дэвида Боуи или Принса, вы чувствуете их личность, она очень сильно выражена в их песнях».

На самом деле La Roux – это не только Элли. Это еще и продюсер Бен Лэнгмейд. Он всегда остается за кадром, но играет важную роль: превращает незамысловатые песни в яркие и модные «конфеты» в стиле синти-поп. По сути дела это такой новый Дэйв Стюарт (а La Roux соответственно – удачная реинкарнация Eurithmix с примесью Soft Cell и, скажем, Depeche Mode). Бен для Элли это такой волшебник изумрудного города – помогает ей раскрыть себя, самовыразиться. Хотя свой образ она строит сама: огненная взъерошенная прическа на контрасте с рок-н-ролльной бледностью.

«Я хочу видеть на поп-сцене людей, которые не боятся выглядеть немного сумасшедшими. В 80-х у поп-звезд были безумные прически, а сейчас нет. Эй, люди, где ваши безумные прически? – смеется La Roux. – Сейчас все в поп-музыке выглядят, как девчонки из соседнего двора, и я считаю, что это неправильно. Поп-артисты должны делать театр, быть эпическими героями, а не такими, как все».

В-третьих, Ladyhawke.

Певица из Новой Зеландии, типичные такие 80-е. Хотя ее последняя песня «Magic» вообще-то больше похожа на Ladytron, чем на Cars, с которыми ее упорно все сравнивают. И это к лучшему… Послушать тут.

Ну и напоследок нежное скандинавское чудо Lykke Li, по инфантильности напоминающее раннюю Бьорк.

Она из Швеции. Поет лирические интеллигентные песни, грустные и сказочные, но очень оживляющие. И красива по-северному, что тоже вдохновляет.

Добавляю в этот пост мой текст о ней, который я написал для журнала Billboard:

Замечали ли вы, что у всех скандинавских артистов, которые становится звездами мирового значения есть нечто общее? Какая-то неуловимая варяжская интонация, позволяющая отнести их всех к одному и тому же клану. И Abba, и The Knife, и даже исландка Bjork – все они в какой-то момент нет-нет да замурлыкают нежно, ни на что не похоже и тепло, как только северные народы способны мурлыкать. Так вот, Ликке Ли (Lykke Li), о которой пойдет речь, продолжает эту традицию.

Ли Ликке Тимотей Закриссон (Li Lykke Timotej Zachrisson) родилась 18 марта 1986 года в Стокгольме. Поначалу она ничем не обнаруживала своих будущих талантов. Ну, разве что тихо подпевала своей любимой пластинке – мадонновской «Immaculate Collection». Хиппи-родители (мать – фотограф, отец – музыкант) девочку не ограничивали, и вскоре она уже перешла от Мадонны на Кейт Буш и Velvet Underground.

Позже юная Ликке и сама начинает петь в разнообразных группах, а в возрасте 19 лет на три месяца зависает в Бруклине, подрабатывая концертами в клубах и ресторанах. Вернувшись в Швецию, Ликке решает, что пора бы уже всерьез взяться за дело. Создает аккаунт на Myspace, открывает рекорд-лейбл LL Recordings и в 2007 году выпускает EP «Little Bit». Одноименная песня становится хитом и поражает воображение критиков, которые сразу же навешивают на нее такие ярлыки, как «смесь соул и электро» и «энергичный сахарный поп». На самом деле, песни Ликке Ли много глубже и интереснее всех этих определений, и выпущенный в 2008 LP «Youth Novels» это убедительно доказал. Тут есть место и чистой поп-мелодии, и фолку с этникой, и экспериментам со звуками и шумами, и, разумеется, фирменному мурлыканию вперемежку со светлой грустью. Альбом становится лидером продаж в Швеции, а вскоре с успехом выходит и в Америке. Ну а сейчас Ликке, согласно информации, появившейся на ее Myspace, работает уже над своим вторым альбомом.

Продолжение темы «Про Новый Поп»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>